Смеется, должно быть, с другою надо мной, и уж я ж его, думаю, только бы увидеть его, встретить когда: то уж я ж ему отплачу, уж я ж ему отплачу!» Ночью в темноте
рыдаю в подушку и все это передумаю, сердце мое раздираю нарочно, злобой его утоляю: «Уж я ж ему, уж я ж ему отплачу!» Так, бывало, и закричу в темноте.
Неточные совпадения
Она
рыдала до того, что с ней сделалась истерика. Насилу я развел ее руки, обхватившие меня. Я поднял ее и отнес на диван. Долго еще она
рыдала, укрыв лицо
в подушки, как будто стыдясь смотреть на меня, но крепко стиснув мою руку
в своей маленькой ручке и не отнимая ее от своего сердца.
Бедная «галка» ничего не отвечала; уткнувшись головой
в подушку, она тихо
рыдала. M-lle Эмма даже плюнула при виде таких телячьих нежностей и пообещала Анниньке немецкого черта.
Мысли, одна страшнее другой, одолевали бедную Аришу, и она то принималась безумно
рыдать, уткнувшись головой
в подушку, то начинала молиться, молиться не за себя, а за своего Степушку, который спал
в ее каморке детски-беззаботным сном, не подозревая разыгрывавшейся около него драмы.
Он, морщась и щуря глаза, называл какую-нибудь даму, общую знакомую, и было видно, что это он смеется над ее ревностью и хочет досадить ей. Она шла к себе
в спальню и ложилась
в постель; от ревности, досады, чувства унижения и стыда она кусала
подушку и начинала громко
рыдать. Дымов оставлял Коростелева
в гостиной, шел
в спальню и, сконфуженный, растерянный, говорил тихо...
Он вышел, осторожно ступая, чтобы не разбудить меня, а я зарылась головою
в подушки и
рыдала глухо, неудержимо…
— А я так очень несчастна, страшно несчастна, Юлико! — вырвалось у меня, и вдруг я разрыдалась совсем по-детски, зажимая глаза кулаками, с воплями и стонами, заглушаемыми
подушкой. Я упала на изголовье больного и
рыдала так, что, казалось, грудь моя разорвется и вся моя жизнь выльется
в этих слезах. Плача, стеная и всхлипывая, я рассказала ему, что папа намерен жениться, но что я не хочу иметь новую маму, что я могу любить только мою покойную деду и т. д., и т. д.
Внутри у ней все то кипело, то замирало… Она
в первый раз
рыдала в спальне, уткнув голову
в подушки, чтобы заглушить рыдания.
Минкина несколько секунд осталась стоять на коленях среди комнаты; затем встала и тихо, с опущенною головою, вышла из комнаты. На пороге она полуобернулась и бросила на графиню злобный торжествующий взгляд. Последняя его не заметила: она лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом
в подушки, и беззвучно
рыдала, о чем издали красноречиво свидетельствовало конвульсивно приподымавшееся ее худенькое тельце.